Алексей Бергман - Запомни - все обман![СИ]

Серую коробочку, прочный пластмассовый корпус, куда уложил свою последнюю «игрушку», Захар вспомнил моментально. Не далее как три дня назад, хозяин зашел в подсобку, где Воронцов колдовал над заглючившим мобильником, и, неловко замявшись, произнес:

— Тут у меня к тебе просьба есть, Захар… У одного моего хорошего знакомого электронный замок на сейфе постоянно фордыбачит… Замучался приятель сервис вызывать… Обратился ко мне — просит изготовить электронную отмычку. Сделаешь, Захарушка, а? поможешь человеку?.. «Сочинишь», — любимое словечко шефа, — приборчик?

Воронцов хмуро глядел на хозяина — история шита белыми нитками, обращение «Захарушка» указывает на крайнюю степень нервозности и смущения Амбарцумяна.

Ни раз и ни два хозяин обращался к подмастерью с дурно пахнущими, однотипными просьбами: то просил вмонтировать подслушивающее устройство в явно бывшую в использовании дорогую зажигалку, то вставить камеру в пуговицу диванной подушки или в глаз игрушечной киски… Неловко посмеивался: «Приятель жену в неверности подозревает. Решил — проверить, убедиться».

Ничего особенно противозаконного Захар в тех просьбах не находил: подобные устройства можно купить весьма легко. А то, что камеры и микрофоны монтировались в предметы давно бывшие в чьем–то обиходе… Что ж. Бывает всяко. Любимая плюшевая кошка не привлечет внимания неверной жены, валяясь в кресле. Зажигалка затерта руками пользователя до абсолютной привычности каждой царапинки…

Просьба «сочинить» электронную отмычку история другого рода. Если бы Воронцов несколько дней подряд не изводился вопросом: «Порядочно ли попросить руки единственной дочери, «жениху», блин, с разладившимся телевизором в башке?!», то вероятно придумал бы причину для отказа. Но заискивающий голос потенциального тестя, нешуточная дрожь в его руках, не позволили Захару ответить отрицательно.

Воронцов довольно быстро «сочинил игрушку», вставил ее в серый пластиковый корпус.

И вот теперь эта «игрушка» снова в трясущихся руках Амбарцумяна.

Захар давно пришел к уверенности, что все подобные приборы он делает для подозрительного господина в поблескивающих костюмах.

— Магомет Хасанович! — рвался разрулить недоразумение хозяин. — Может быть, это твои ребята что–то неправильно сделали,?! Может это…

— Гамлет дорогой, — с вкрадчивой мягкостью опасного зверя, зашелестел, перебивая Магомет, — ты хочешь сказать… Что мой племянник Маратик, закончивший в Москве х о р о ш и й институт, получивший образование, диплом инженера… — ишак безмозглый?!?! Да?!

От грозного рыка гостя Гамлет Давидович испуганно отшатнулся; как будто ожидая удара, скорчился на краешке стула. За его спиной ухмылялся дипломированный инженер Марат.

— Если бы мы стали родственниками, — как по мановению волшебной палочки утихомирившись, с обманчивой ласковостью продолжал Магомет, — если бы ты не упрямился — отдал Дианочку за Маратика… Я бы пришел к тебе по–родственному. «Гамлет, дорогой, что за байда случилась? Ты же не хотел меня огорчить, верно, мы же родственники, да?» Но ты не понял…

— Я не хотел, Магомет Хасанович, я не хотел тебя огорчить!! — прижимая ладони к сердцу, запричитал Амбарцумян.

Хасанович брезгливо нахмурился, бросил взгляд на подручного в черном пиджаке, тот немного отодвинулся, и Воронцов «увидел» то, что раньше загораживала спина верзилы: к колену Амбарцумяна амбал прижимал ствол пистолета.

Верно угадав пожелание солидного хозяина, амбал осклабился:

— Да что с ним разговаривать, Магомета Хасанович! Давайте прострелю ему коленную чашечку… всех–то делов. Колено в работе — не помощник, починит все руками, сидя на попе ровно…

Уклончивый ответ Магомета на предложение искалечить потенциального тестя, Воронцов уже прослушал на подходе к неандертальцу в лаковых ботинках.

И подошел он так невинно, с бурчанием «мне тут надо бланк заполнить, а печать у шефа…», что дальний родственник человечества, пожалуй, и не вспомнит, почему вдруг оказался прикорнувшим в уголке за стеллажом.

Держа пустой бланк заказа, как верительную грамоту — перед собой, только что не с поклоном, Захар п р о с о ч и л с я в кабинет.

Не успев и рта раскрыть, мгновенно оценил обстановку. Привлеченный его появлением амбал немного сместил руку, если произойдет даже случайный выстрел, пуля, не задев ноги Амбарцумяна, уйдет в пол. Марата можно вырубить дверным полотном по носу. И добавить в пах.

Последнее Воронцов проделал бы с огромным удовольствием. Вернувшийся с учебы в столице Маратка заладил с визитами в мастерскую, как медом здесь намазано. Путался под ногами, приставал к Диане с разговорами, без устали приглашал в кафе и на речку…

Но о том, как далеко оказывается дело зашло, Воронцов узнал только что. Марат — собрался свататься. Вот сволочь гладкая!

И почему Диана не сказала о притязаниях хлыща? Почему скрыла разговоры о сватовстве?

В пах мерзавцу, в пах! И замком из рук добавить по загривку!!

… — Гамлет Давидович, простите, — залепетал Захар, — у вас печать тут в сейфе… Ой! — как будто бы впервые увидел пистолет. — А что у вас тут происходит?!

— Артур, — небрежно махнув рукой амбалу, сказал Хасанович, — разберись…

Секундный взгляд на папу–шефа — в глазах Амбарцумяна Захар увидел дикий ужас и принял его взгляд за просьбу о помощи. Короткий точечный удар сомкнутых в острие копья пальцев под ухо вооруженного охранника. Пистолет не успел долететь до пола, Воронцов подхватил и ствол, и падающего ему под ноги верзилу. В наклоне правая нога ушла к углу, где ухмылялся соперник — бац! Маратка с безразличным видом валяется под вешалкой.

Захар бережно пристроил верзилу на полу, распрямился, поглядел на пистолет глазами ребенка, заполучившего нежданную и странную игрушку. Перекинул равнодушный взгляд на солидного человека в хозяйском кресле.

Магомет Хасанович вцепился в подлокотники и, разинув рот, выпучился на незапыхавшегося подмастерья с пистолетом в руках:

— Ты это, парень…, — просипел придушенно, — аккуратно…, положи ствол…

Воронцов небрежно отвернулся, спросил Амбарцумяна:

— У вас все в порядке, Гамлет Давидович?

Папа самой прекрасной на свете девушки суматошно закивал.

— Ты это парень…, — продолжил сипеть недавно грозный гость. Судя по мечущимся зрачкам, Магомет раздумывал, что будет, если кликнуть парней с улицы — успеют подоспеть до шапочного разбора? Попутно удивлялся, куда запропастился, оставленный в дверях неандерталец.

— Я вас слушаю, Магомет Хасанович, — вежливо проговорил Захар. Про себя он уже решил, коли события перестают быть томными, если его вынудят прорываться с боем: с парнями на улице он разберется без проблем и существенных увечий — придется вывозить с е м ь ю из города.

Возможно в этом решение всех проблем. Денег на обустройство в любом месте земного шарика — хоть завались. Собраться — только подпоясаться.

— Где мой охранник?! — наконец–то обретя полный голос, фальцетом вскрикнул гость.

— Отдохнуть решил. Немного.

— Ты его…

В углу заворочался Марат. Потряхивая головой, встал на ноги…

— Ну сука, сейчас я тебя буду р–р–резать…

Воронцов нахмурился, Хасанович прикрикнул:

— Заткнись, Марат! У него ствол!

Захар небрежно поднял пистолет на уровень груди, выщелкнул из него обойму, проверил нет ли пули в стволе. Коротким точным движением выкинул обойму в форточку. Уперся взглядом в лицо крутого жениха–неудачника, помечтавшего его прирезать.

Между двумя, готовыми к разборкам мужчинами, мгновенно возник армянский папа. И заговорил почему–то не с распетушившимся молодняком, а обращаясь к главному гостю:

— Магомет Хасанович, Магомет Хасанович, это не я отмычку делал, это Захарова работа! Если вы его угробите, мне в жизни «игрушку» не наладить!!

Только что драчливый настрой Марата сменился на небрежную ухмылку:

— А я что говорил? — обернулся к дяде. — Этому, — небрежный тычок пальца в грудь Амбарцумяна, — в жизни такую штуку не изобрести. Здесь — этот чепушила поработал, — смерил насмешливым взглядом, прикрываемого хозяином подмастерья.

— Да не такой он, как я посмотрю, чепушила, — задумчиво проговорил дядя Магомет. — Ну–ка, парень, — гость дотянулся до серой коробочки, перебросил ее, ловко поймавшему Захару, — глянь, в чем тут дело? почему «игрушка» не фурычит?

Привычным движением ногтя большого пальца Воронцов колупнул заднюю крышку, глянул на начинку…

К любой плате, на которую припаивались элементы, Воронцов относился, как художник к полотну. Помнил расположение каждой серебристой капельки припоя, схема протравленных дорожек складывалась в индивидуальную, неповторимую картину… Захар любил свои п р о и з в е д е н и я, как истинный творец.